Новые статьи
КАК РОЖДАЛОСЬ И ЧУТЬ НЕ ИСЧЕЗЛО АДМИРАЛТЕЙСТВО
Мы уже писали об Адмиралтейском шпиле и плывущем над городом кораблике, о том, как укрывали их в годы воины (см. "Костер" № 5—6, 1995), а теперь — другой рассказ о самом Адмиралтействе — символе нашего города.
На месте нынешнего Адмиралтейства стояла безымянная деревня: вокруг нее был, конечно, вырублен лес, а болото было почти побеждено распаханным полем. Так что указательный перст самодержца был предопределен географией.
И вот в журнале Петра Великого появилась пометка: «Заложили Адмиралтейство и были в Остерии и веселились, длина 200 сажен, ширина 100 сажен». Между прочим, эти размеры так и остались неизменными с Петровских времен. Остался неизменным и общий план, лично начертанный императором.
С выбором места так торопились, что даже не сделали промера речной глубины. И только потом выяснилось, что у самого Адмиралтейства тянется большая отмель. Разумеется, это вызывало затруднение при спуске кораблей, но этим пренебрегли во имя тех удобств, которые были от нахождения на берегу деревни.
5 ноября 1704 г. началось стремительное строительство огромного сооружения. Наружные стены Адмиралтейства не должны были иметь никаких проемов. Все окна и двери выходили внутрь адмиралтейского двора. Здания строились из дерева, но как это часто бывало, самодержец торопил будущее, и дощатые стены расписывались малярами под кирпич.
Но шведы своими нападениями чуть ли не с первого дня основания Петербурга стали серьезно беспокоить строителей. И в голове Петра родилась новая идея — быть Адмиралтейству не только верфью, но и крепостью. Вокруг строения поднимается земляной вал, устанавливаются пушки. Но подоспел знаменитый 1709 г. с Полтавской победой, позволивший Петру написать: «Ныне уже совершенно камень в основание Санкт-Питербурха положен с помощью Божией».
Но сама крепость вокруг Адмиралтейства просуществовала еще целое столетие. И только благодаря этому город не смел приблизиться к ее стенам. И нам в наследство осталась замечательная площадь, широкие свободные подступы к одному из самых впечатляющих зданий Петербурга. За это пространство, необходимое перед любой крепостью, шла долгая борьба. Обыватели так и норовили выстроить дома на удобном и престижном месте. Но нарушителей диспозиций решительно наказывали, а строения разрушали.
Нет здания, которое именно своей производственной предназначенностью так бы воздействовало на судьбу, характер и планировку города, как Адмиралтейство. Возникло оно, в отличие от Петропавловской крепости, не в центре нарождающейся столицы, а на ее заневской окраине. Но молодея, возвышаясь, становясь все великолепнее от одного столетия к другому, оно переманило город на свою сторону, определило и притянуло к себе знаменитое трехлучие магистралей: Адмиралтейскую (ныне Гороховую улицу), Вознесенский проспект и нашу гордость — Невский проспект. Мы часто и порой справедливо говорим о том, что Петр предначертал своей державной волей планировку Северной Пальмиры. В данном случае он передоверил такую роль самому Адмиралтейству.
Более двух столетий длилась застройка вокруг него. Особенно сильно атаковано Адмиралтейство капиталистической предпринимательностью со стороны Невы. Произошло это уже в то время, когда верфь перестала существовать, и стало возможным соединить Английскую и Дворцовую набережные с новопостроенной Адмиралтейской. Остается горько сожалеть, что вовсе не проявлением хорошего вкуса, как утверждал Александр II, было решение и заставить высокими разностильными доходными домами прекрасную площадь, намертво отъединив от набережной здание — символ нашего города.
Мешает восприятию великолепного творения Андреяна Захарова и первый по нумерации серый громадный дом на Невском проспекте. Да и сад, разросшийся перед Адмиралтейством, и теперь заcлоняющий здание, должен был проектироваться по принципу партерного, кустарникового сквера. Но и этот просчет исправлять поздно. Не поднимется рука на могучие деревья, столько прожившие и столько пережившие вместе с городом.
И теперь уже нереально надеяться, что в обозримом будущем такое чудо раскрытия необыкновенного произведения архитектуры произойдет.
Однако самая большая беда нависла над Адмиралтейством значительно раньше. Правда, тогда оно выглядело намного скромнее, еще не успело превратиться из мазанкового строения в каменное. Но предтеча Захарова талантливый зодчий Иван Коробов соорудил парадный въезд, высокую башню, увенчанную сверкающим шпилем. И золотой кораблик сиял над ним.
В ветреный майский день 1783 года Адмиралтейство загорелось. Пожар бушевал перед окнами императрицы Екатерины II, грозил перекинуться на Зимний дворец. Надо полагать, что Екатерина II пережила немало тревожных часов, судя по многочисленным рапортам Адмиралтейской коллегии, отправляемым во дворец.
Очередной рапорт закончился подведением итогов: на ремонт Адмиралтейства и дополнительные противопожарные меры требуется 132 тысячи 749 рублей 27 копеек! Какой дотошный подсчет!
Но Екатерина II рассудила иначе. И родился высочайший указ: «Признать удобным и с успехом в работах сходственным вывесть Адмиралтейство из столицы в Кронштадт…» Морское начальство, перед которым замаячила безрадостная картина невыносимо провинциальной жизни, противопоставило императрице изощренную бюрократическую систему. Екатерина II гневалась на задержку, а коллегия заседала и заседала, обсуждая способы якобы наилучшего выполнения указа. И только через год подвела итоги: стоимость переезда казне обойдется почти в девять миллионов рублей. Неоткуда было казначейству наскрести такие колоссальные по тем временам средства. И Екатерина II махнула на свою затею рукой.
Беда чуть не перечеркнула столичный адрес Адмиралтейства. И если бы не бюрократы из Морского ведомства, не любовались бы мы сейчас Адмиралтейской иглой и летящим над ней корабликом!
Низкий-пренизкий, хотя и весьма запоздалый, им поклон!
Рассказ опубликован журнале "Костер" за февраль 1998 года.
