Автором склепа и композиционно с ним связанной церкви, построенной также в готическом стиле, является архитектор А.П.Брюллов, только что вернувшийся на родину из Италии, где он и познакомился с В.П.Шуваловой и ее вторым мужем А.Полье. Сохранился альбом с рисунками и акварелями архитектора, где среди набросков, относящихся в парголовскому периоду его деятельности, есть карандашный рисунок с изображением графа и графини Полье, сидящих за столом, и две акварели с изображением графа Полье на смертном одре и видом только что построенного склепа над могилой графа.
Еще перед возвращением на родину Брюллова его старший брат Федор писал ему в 1829 году: «В Петербурге входит в моду все готическое… В Петергофе маленький дворец выстроен для императрицы Александры Федоровны в готическом вкусе, в Царском Селе — ферма. Теперь граф Потоцкий уже сделал готическую столовую и все мебели, и этому следуют уже все господа и рвутся за готическим… Следственно, ты можешь представить, на какой ноге gotique». Как видим, в своей первой постройке в России Брюллов послушно последовал новой архитектурной моде. Разрешение Синода на постройку храма было получено, хотя поначалу «средневековый» стиль церкви, не соответствующий «высочайше утвержденным проектам», вызвал некоторое смущение в среде духовного начальства. Однако строительный комитет, ведавший утверждением планов, во главе со старшим архитектором комитета А.Мельниковым «признал оригинальность и значительность проекта и он был с оговорками утвержден».
Следуя традиции русского культового зодчества, Брюллов поставил церковь на возвышенность — небольшой холм, открытый в сторону дворца и обсаженный кленами. В основе здания архитектор положил однонефную базилику с нерасчлененным внутренним пространством и одноалтарной абсидой, к которой с северо-запада и юго-востока примыкали восьмигранные башни, выступающие из объема здания пятью гранями.
Закладка храма состоялась в 1831 году. Помощником зодчего в составлении рабочих чертежей и строительных работах был архитектор К.А.Бейне. В создании церкви принимали участие скульпторы Трискорни и Гальберг, позолотчик Баранов, лепщик Балин, живописец Рябков, художник Федор Брюллов, резчики по дереву Тарасов (его имя часто встречается при исполнении деревянной резьбы в Александринском театре, Елагине дворце и других работах К.Росси) и Осип Иванов. Стены здания были возведены из кирпича и облицованы тесаным известняком светло-желтого оттенка, добытым в каменоломнях деревни Черницы близ Гатчины. Восьмигранные башни по углам главного фасада, как и стены, были орнаментированы резьбой по камню и увенчаны металлическим парапетом сложного готического рисунка. Вершина колокольни вся ажурная из чугунного литья, шпиль и другие металлические наружные украшения были выбивными из красной меди. «Несмотря на свои готические формы — шпиль, стрельчатые арки, контрфорсы и витражи, церковь близка архитектуре русского классицизма, с которой ее роднит ясность и простота композиции, выразительные глади стен и сдержанность в применении скульптурного декора». При входе во внутреннее помещение в нишах входных пилонов (по обе стороны от входа) стояли не характерные для православных храмов статуи апостолов Петра и Павла работы С.И.Гальберга. Статуи, как и деревянный (ясеневый) иконостас, не дошли до нашего времени. Однако представление о внутреннем виде этой церкви и ее иконостасе, полностью восстановленных в настоящее время, дают две гравюры середины ХIХ века и сохранившаяся картина неизвестного художника, жившего на даче Амелиных в Кабаловке, у которых гостил приезжавший в Парголово И.Шишкин. Церковь строилась около 15 лет и была освящена в 1846 году.
Одновременно с возведением церкви Брюллов, очевидно, перестроил и усадебный дворец. Вид этого дворца — «Замка графини Полье в Парголове», дошел до нас в гравюрах М. Лустоно и акварелях В.С.Садовникова. Об облике дворца свидетельствуют описания современников: «Пройдя версту, вы дойдете до барского дома. Архитектура его проста, благородна, без вычур и затей. Несколько древних прекрасных берез бросают на него живописную тень. На одной стороне — легкая, возвышенная галерея-палатка, на другой — отделенный решеткой садик. Здесь дорожки и аллеи бегут во все стороны по ковру газона, убранного там и сям живописно расположенными клумбами цветов».
Основное здание дворца было двухэтажным на подвалах, в 11 окон по фасаду, с «вальмовой» (четырехскатной) кровлей и высоким бельведером, украшенным куполом и флагштоком. Центральная ось фасада подчеркивалась двухколонным портиком, завершенным лучковым фронтоном, сохранившимся от первоначального дворца XVIII века. Дом имел бельведер, который был далеко виден из-за верхушек густых деревьев. В рисунке оформленных классицистическими наличниками окон бельведера и второго этажа, а также баллюстрады бельведера и подзора навеса крыльца просматриваются готические элементы. С правой стороны к дому примыкала одноэтажная пристройка. У дворца были устроены искусственные террасы и разбит парадный партер. На первом этаже находилась домовая Скорбященская церковь, отделанная по проекту А.П.Брюллова в 1831–1834 годах.
После смерти третьего мужа графини — неаполитанского посланника князя Бутера, в 1841 году Варвара Петровна окончательно уезжает за границу, и парголовским имением стал заниматься ее сын Андрей Павлович Шувалов (1817–1876) — личность с яркой биографией. Андрей был против третьего замужества матери и, по словам О.С.Павлищевой, сестры А.С.Пушкина, в знак протеста «уехал на Кавказ и поступил в армию». Однако существует предположение, что Шувалов отправился туда не добровольно, а был сослан Николаем I за какую-то неизвестную провинность. Об этом свидетельствует переписка его опекуна в малолетстве, М.М.Сперанского, с начальником Отдельного Кавказского корпуса бароном Г.А.Розеном. Юный граф начал службу 9 июля 1835 года подпрапорщиком в Грузинском гренадерском полку, но в том же году его перевели юнкером в Нижегородский драгунский полк. Он участвовал в боевых действиях против горцев, получил ранение и был награжден знаком отличия Военного ордена. Андрей Шувалов пробыл в ссылке три года и только весной 1838 года прибыл в Петербург. Вот как описывает Андрея Шувалова в этот период князь М.Б.Лобанов-Ростовский: «…гр. Андрей Павлович Шувалов, несколькими годами старше брата, храбро сражался на Кавказе, где получил солдатский Георгиевский крест и рану в грудь. Он был высокого роста и тонок; у него было красивое лицо, казавшееся несколько сонным, но вместе с тем плохо скрывавшее нервные движения, присущие его страстной натуре. При худощавом сложении у него были стальные мускулы и удивительная ловкость на всякого рода физические упражнения: он стрелял из пистолета, фехтовал, делал гимнастику, прыгал в длину и высоту как профессиональный артист, превосходно справлялся с самыми горячими английскими лошадьми. Он очень нравился женщинам, благодаря контрасту между его внешностью, казавшейся нежной и хрупкой, его низким и приятным голосом, с одной стороны, и необычайной силой, которую скрывала эта хрупкая оболочка — с другой. Он сам очень гордился этими своими достоинствами… У него был легкий и поверхностный ум с большой долей упрямства, которое он принимал за силу характера; он был хорошим товарищем и во всех отношениях истинным джентльменом». Сходство этого описания с обликом «Героя нашего времени» Печорина — не случайно. Еще на Кавказе произошло знакомство Андрея с Лермонтовым, служившим в том же полку. По мнению современников, Лермонтов придал Печорину некоторые черты и даже портретное сходство с Андреем Шуваловым. В столице Андрей Шувалов и Лермонтов вновь оказываются однополчанами и приятелями, вместе посещают салон Карамзиных, входят в так называемый Кружок шестнадцати. В 1842 году Шувалов после ранения вышел в отставку и через два года (1844) женился на дочери М.С.Воронцова Софье Михайловне (1825–1879, умерла в Швейцарии и похоронена на местном кладбище Сен-Мартен). С мая 1849 года он был назначен флигель-адъютантом Его Императорского Величества и в течение всей своей службы, до 1865 года (когда вышел в отставку в звании генерал-майора) получал весьма важные задания по высочайшим повелениям. В 1867 году А.П.Шувалову, возглавлявшему Санкт-Петербургское земское собрание, в действиях которого правительство «усмотрело дух мятежа и своеволия», было предписано в три дня выехать за границу.
В 1850 году А.П.Шувалов начал перестройку Большого дворца, пострадавшего во время пожара (о пожаре имеются сведения в «Санкт-Петербургских губернских ведомостях»: «23 июля 1846 г. в Парголовском имении был пожар, который вскоре при содействии земской полиции был прекращен»). Производить перестройку было поручено архитектору Г.А.Боссе, ученику А.П.Брюллова, выполнившему во время своего ученичества серию проектов загородных домов, на обложке издания которых была изображена брюлловская церковь в Шуваловском парке. Выбор Боссе (1812–1894), по-видимому, был обусловлен тем, что еще в 1841 году он спроектировал виллу В.П.Бутера (последнего мужа Варвары Петровны) в Палермо, и ее черты повторяет построенный им в 1850-е годы дворец в Парголове. Этот дворец неоднократно упоминался в описаниях парка, относящихся к середине 1860-х годов: «На мызе два каменных господских дома. Один из них левее… построен по образцу дворца императрицы Александры Федоровны в Палермо. За ним церковь во имя Петра и Павла в готическом стиле из желтого камня… Другой господский дом (вправо от входа) имеет самую простую архитектуру. За ним цветник, оранжерея и пруд, по берегу которого ведет тропинка в березовую аллею, оканчивающуюся в деревне Заманиловке».
Существуют выполненные Джованни Бианки две фотографии этого дворца Шуваловых. На них виден двухэтажный дворец с центральной частью в три этажа, фасады которого членятся поэтажно широким ионическим антаблементом. Высокие полуарочные окна со сложным обрамлением архивольтами, импостами, пилястрами и постаментами являются организующим ритмическим элементом архитектурной композиции. В решении первого этажа использован мотив террас со свободно стоящими каннелированными колонками ионического ордера, а в обработке стен — мотив пилястр того же ордера. Стены второго этажа декорированы пилястрами коринфского ордера, парными и одиночными. Объем и композиция дворца органически увязаны с естественным ландшафтом. Декоративные элементы — эркеры, балконы, увитые зеленью, фигурные кровли, венчающие разновеликие объемы, обилие стекла, вертикальных и стрельчатых форм составляли единую живописную композицию, придававшую постройке живописность и особую воздушность.
Источник: Журнал «Наше наследие»