Новые статьи
БОГ ВОЙНЫ У МАРСОВА ПОЛЯ
1798 год. Войсками Наполеона захвачена Северная Италия и Швейцария. Россия — среди тех стран, которые готовы дать отпор. Но кто возглавит русско-австрийскую армию? Страны-союзники обращаются к императору Павлу I с просьбой назначить командующим фельдмаршала Суворова, полководца, не знавшего поражений за всю свою боевую жизнь. И император, который совсем недавно уволил Суворова из армии и отправил в ссылку в его имение, вынужден обратиться к нему с льстивым письмом: "Граф Александр Васильевич! Теперь нам не время рассчитываться. Виноватого Бог простит. Римский император требует вас в начальники своей армии и вручает вам судьбу Австрии и Италии…"
Из Италийского и Швейцарского походов 1799 года Суворов возвратился победителем. И Павел, понимая значение этих побед для его царствования, повелевает "…поставить в Гатчине, на площади против дворца, статую князя Италийского, графа Суворова-Рымникского". В русской истории такого еще не было. Впервые, как это бывало в Древнем Риме, велено было поставить памятник при жизни героя.
Работа движется вовсю. Павел рассматривает рисунки и макеты памятника, представленные несколькими авторами. И останавливает свой выбор на рисунке, созданном, наверное, самым замечательным, самым ярким скульптором нашего Отечества — Михаилом Ивановичем Козловским. Вполне понятно, он дал фигуру не худенького старичка, игравшего с деревенскими мальчишками в бабки, любившего прыгать на одной ноге и петь петухом, а чудо-богатыря, который с горсткой солдат мог дойти с победами до Нови и Тербии, перейти Альпы по непроходимым ущельям.
Конечно, это еще не та строгая и в то же время полная энергии фигура «Бога войны», что, отменяя гатчинский адрес, встанет на пьедестал перед Михайловским дворцом, но уже близкая к окончательному варианту. Павел желал видеть перед окнами своего любимого дворца бронзового победителя, принадлежавшего только его царствованию и, следовательно, только последним воинским победам. Недаром полководец, возведенный на пьедестал, увенчан павловским вензелем, а его щит прикрывает жертвенник, на котором лежат неаполитанская и сардинская корона, а также папская тиара.
Но памятник полководцу, как ни торопил император, прижизненным не стал. Почти за год до открытия памятника окончил свой жизненный путь Александр Васильевич Суворов. И редкий, высший из высших чинов русской армии — генералиссимус, пожалованный ему 28 октября 1799 года, уже ничего не мог прибавить к его всемирной славе. Всего двух месяцев не хватило и Павлу, чтобы увидеть памятник рядом со своим замком.
5 мая 1801 года новый император Александр I и генералитет столицы присутствовали при открытии памятника князю Италийскому, графу Суворову-Рымникскому. О том, что даже среди высших кругов петербургского общества не сложилось еще устойчивое представление о своеобразии памятника, говорит, между прочим, отрывок из письма участника торжественной церемонии: "…против Михайловской крепости… у самой канавы (Мойки — примеч. ред.) поставлено подобие Его Сиятельства на мраморном столбе, украшенное бронзою, отлит из меди несказанно выше и толще против натуры…"
Нам трудно представить памятник Суворову, стоящий против Михайловского замка. Но ведь тогда совершенно иначе выглядело Марсово поле. Садовая улица не доходила до него. Здания нынешнего Русского музея еще не существовало, не было и огромных, прекрасных, как дворцы, зданий казарм Павловского полка, да и деревья Летнего сада были значительно ниже. А то, что памятнику предстояло путешествие, так это в истории Петербурга не такой уж редкий случай.
В 1918 году завершилась перепланировка огромной территории вокруг Михайловского замка. Это и повлекло за собой перенос памятника на вновь созданную площадь, выходящую к Неве. И оказалась площадь идеально соразмерной замечательному творению Козловского.
Значение монумента велико и потому, что это был первый крупный памятник, целиком созданный русскими мастерами. Отливал скульптуру литейщик Екимов, бронзовый барельеф на пьедестале создавал Гордеев.
В годы Великой Отечественной войны памятник собирались скрыть в подвале стоящего рядом особняка. Но проем подвального окна надо было значительно расширить. Работа задержалась. А когда надвинулась блокадная зима, переносить в укрытие статую генералиссимуса оказалось не по плечу ослабевшим ленинградцам. А дальше произошло удивительное: немало фашистских бомб и снарядов падало вблизи памятника, но Суворов стоял неколебимо.
Графическое четкое звучание монумента хорошо передано поэтом Всеволодом Рождественским в строфе, открывающей стихотворение "Памятник Суворову":
«Среди балтийских солнечных просторов,
Пред широко распахнутой Невой,
Как бог войны встал бронзовый Суворов
Виденьем русской славы боевой.»
Рассказ опубликован журнале "Костер" за август 1999 года.
