Санкт-Петербург
Было это в 1710 году…
Новая столица строилась. В Санкт-Петербург везли по болотам и топям — на тысячах телег, по Неве — на кораблях и бесчисленных лодках: лес, пеньку, кожи, камень, деготь, полосы железа, медный лист… Строились дворцы. Один вельможа спешил обогнать другого. Дворцы поднимались над топкими берегами, еще не одетыми в карельский гранит.
Строил себе дворец и герцог Ижорский, светлейший князь Римской империи и Российского государства, генералиссимус, верховный тайный действительный советник, рейхсмаршал, президент Военной коллегии, адмирал красного флага, санкт-петербургский губернатор, кавалер русских и иностранных орденов, второй после государя в России человек Александр Данилович Меншиков.
В молодости служил он в петровском "потешном полку", приглянулся царю расторопностью и смекалкой и затем уже сопровождал Петра во всех его делах — военных походах и иноземных посольствах в Голландию и Англию. За несколько лет совершил Меншиков невиданную карьеру. Понадобился царскому фавориту и приличный дворец.
"Под смотрением" архитектора Джованни Марио Фонтана началось строительство самого роскошного здания молодого Санкт-Петербурга. Строился дворец на Васильевском острове. Петр и остров подарил своему любимцу. А всего по всей России у Меншикова было много земель, сел и даже шесть городов. Только в Москве и Санкт-Петербурге владел Меншиков четырьмя дворцами, девятью домами и дачами. Новые каменные палаты на Васильевском острове стали главной резиденцией светлейшего князя. Васильевский остров Петр задумал сделать центром новой столицы, и поэтому Меншиковский дворец строился лучшими архитекторами как здание, где не только будет жить князь, но и будут проходить приемы иностранных гостей и праздничные ассамблеи для придворной знати.
И вот наконец золоченые кареты вельмож и придворных красавиц съезжаются ко дворцу по мощеной набережной, прямо к парадному крыльцу, а из раскрывшихся дубовых дверей выходит, одетый в епанчу по случаю плохой погоды, в высоком парике, посыпанном заморской тонкой пудрой, хозяин…
Дворец был сделан настолько роскошно, что затмил все особняки, построенные до него в Санкт-Петербурге. Даже Петр, который обычно многое прощал Меншикову, сначала был сильно разгневан нескромностью Данилыча. Но дворец оказался единственным местом, где можно было без стыда принимать европейских дипломатов и негоциантов-купцов, и царь вскоре сменил гнев на милость.
Петр умер в 1725 году, и через три года Меншиков был сослан вместе с семьей в сибирский городок Березов.
Множество владельцев сменил знаменитый дворец!
Кто только не жил в его стенах… Чиновники Коммерц-коллегии и Канцелярии от строений, дворянские юноши, воспитанники Кадетского корпуса, студенты Юридического института. И каждый раз для новых хозяев дворец перестраивался и переделывался и постепенно ветшал со временем. Наконец он потерял неповторимый облик дворца со старинной голландской картины…
Пронеслось много лет. И вот в наши дни пришли во дворец реставраторы. Они увидели потертые стены, засыпанные землей подвалы, невероятную смесь всевозможных стилей. За два с половиной столетия дворец стал похож на собрание разных направлений в архитектуре и градостроительстве. Реставраторы шутили, что по дворцу Меншикова можно изучать историю зодчества… Арки, обрамляющие двери, своды одиннадцати разных типов, анфилады комнат.
Прежде всего реставраторы решили сделать зондажи. Что это такое? Реставраторы осторожно снимают со стен штукатурку, которой за несколько веков — ого сколько накопилось! Один слой, второй, третий… И вдруг (так случилось и в Меншиковском) — проступает какое-то старое, высохшее дерево. Дверь?! Да, действительно? здесь железные скобы, там, — четырехугольные шляпки гвоздей, петли. Значит, в стене была дверь! Ее заложили еще сто лет назад, а теперь, получается, расположение дверей и назначение комнат оказываются совсем другими. Пятьсот зондажей сделали реставраторы, и каждый раз их ожидали новые находки: еще одна дверь, окно, огромные кованые железные балки, заложенные мастерами петровского времени.
Но и двери, и оконные коробки из сосны оказались не самыми крупными и загадочными находками… Архитекторы решили нарисовать большой план дворца, чтобы им и рабочим-реставраторам было удобнее работать. Все помещения обозначили на плане: "Кордегардия" (зал, где собирались военные и хранилось оружие), "Секретарская", "Спальня", а одну комнату никак не могли угадать — что за странная комната? Длинная, узкая, под потолком какой-то непонятный каменный свод. Подумали реставраторы и решили проверить еще раз все стены. Опять стали расчищать старую штукатурку и нашли: от пола к потолку идут железные прутья, как будто маленькие тонкие колонны. Раз колонны — значит, они что-то должны поддерживать. Но что могут держать железные "колонны" в этом помещении — не крышу же? А вдруг крышу? Только не обычную, которая защищает дом от дождя и снега, а другую крышу — шатер над очагом. Когда реставраторы увидели под самым потолком остатки черной копоти, все стало ясно — во времена Меншикова здесь была одна из его многочисленных кухонь, как тогда говорили, "поварен". Свод под потолком был вроде вентиляции, которая собирала дым и чад в трубу.
Реставраторов ждали еще и другие открытия. Обратили внимание на небольшие угловые помещения на втором этаже. Их назначение было непонятным. Там ничего не находилось, никакой мебели, никаких полок для хранения продуктов или какой-нибудь домашней утвари, да и ни в одном старинном документе о дворце не было записей об этих комнатках. Но вот в стене нашли отверстия. Словно дверцы у печек. Только трубы от этих печек шли не вверх, а вниз. Что за странность? Пришлось спуститься реставраторам на первый этаж и посмотреть: куда ведут эти трубы? Там, внизу, в каменных каморках без окон, они нашли кучи всякого мусора тех времен: пепел, обрывки тканей и бумаги, гвозди и даже голландскую домашнюю туфлю — правда, только одну. И оказалось, что каморки на втором этаже и трубы — это своего рода мусоропровод, почти такой же, что и в наших новых домах. Туда сбрасывали слуги всякую ненужную мелочь, а внизу, когда мусора набиралось очень много, особые дворовые люди вытаскивали его и везли на городскую свалку.
Есть около тридцати разных реставраторских специальностей: каменщики, мраморщики, паркетчики, краснодеревщики, зеркальщики… Одни восстанавливают фигурную лепку, другие — паркет, третьи — обои, четвертые — резьбу дверей, пятые — мебель.
В одной из комнат дворца я увидел высокие, как двери, ширмы, обтянутые красной тисненой кожей. Золотой рисунок выцвел, но все еще виден и блестит местами на свету. В сочетании темно-красного и золотого цветов есть что-то торжественное. Но — оказывается, это совсем не золотом покрыта кожа, а серебром! А ведь называется материал — "золотая кожа"! Дело вот в чем: кожа, тисненная золотом, была очень дорога даже для самых богатых вельмож. Поэтому еще в XI веке мастера отделки кож начали делать "золотые обои" из серебра. Работа была долгая и кропотливая. Сначала брали особые сорта телячьей, бычьей или воловьей кожи, тиснили деревянными плитами с резным рисунком, покрывали яичным белком. Затем на кожу накладывали листы тончайшего — прозрачного на свет! — сусального серебра, расписывали эти куски кожи затейливым орнаментом и, наконец, она покрывалась лаком из канифоли, льняного масла и смолы. Получался полный эффект золота. Такую кожу начали делать в древнем испанском городе Кордова, и тамошние мастера берегли тайну ее изготовления в течение нескольких столетий. Но в XVIII веке фландрские купцы сумели вывезти из Испании секрет производства "золотой кожи", и о ней узнала вся Европа.
Знают секрет и реставраторы, работающие в Меншиковском дворце.
А вот большая квадратная комната, где на стене висят два Китайских ковра из шелка — кэссы. На них вытканы сто мальчиков. Кэссы — подарок китайского императора Петру Первому. Сто мальчиков по китайскому этикету считались пожеланием большого потомства. Эти ковры вернули к жизни реставраторы мастерской Анастасии Борисовны Васильевой. Анастасия Борисовна работала над восстановлением тканей почти в пятидесяти старинных зданиях Ленинграда. Сейчас в ее мастерской — двадцать два шелковых панно, которые будут висеть на стенах опочивальни жены Меншикова Дарьи Михайловны.
Охотники, одетые в шкуры тигров, фантастические животные це-линь, китайские вельможи-мандарины в длинных широких одеяниях — смотрят со всех стен. Они совсем как новые! А ведь, чтобы сделать их такими, какими они были прежде, нужно знать рецепты состава старинных красок и лаков. В древнем Китае пользовались только натуральными. Из гранатовых корок — коричневый, из лазурита — голубой, из опавших листьев клена — серый цвета. Рисунок делали на тонкой рисовой бумаге. Бумага наклеивалась на шелковое полотно особым клеем, он назывался "фейцзаохэ" и был самым чистым и светлым и сохранялся много лет. Чтобы изготовить этот клей, в старой китайской книге о живописи прочитали, из какого растения клей делали. Нашли это растение в Батумском ботаническом саду — только здесь оно дает плоды, а больше нигде в нашей стране. Из плодов и изготовили этот редкий клей… Потом наклеили бумагу с рисунками на шелк и разгладили небольшими утюжками.
За много веков на рисунки попадала грязь, и нужно было ее снять, но только так, чтобы не повредить рисунок. Есть и на это старинные советы: нужно разжевать горькую — обязательно горькую! — абрикосовую косточку, и ею осторожно снимать грязные пятна. Когда же наконец все это будет проделано, панно снова станут такими, какими были 300 лет назад.
Настоящий китайский шелк очень ценился в Европе, им отделывали комнаты и залы. Но особенно дорог и ценен был старый шелк, который считался самым изысканным и долговечным. Но так как многие предприимчивые торговцы продавали и простой кустарный шелк, выдавая его за старый, реставраторы, чтобы узнать, какой шелк настоящий, а какой нет, отыскали в другой старинной китайской книге способ определения древности шелка: если место разрыва ткани похоже на "раскрытый рот карпа", как сказано в книге, то шелк старый, а если края разрыва ровные, это — новый шелк… Вот какие тонкости нужно знать иногда реставратору!
Работы в Меншиковском дворце еще не закончены. Из сорока комнат и залов открыто пока семнадцать. Остальные ждут своей очереди.
Нинель Васильевна Калязина, директор дворца-музея, рассказала мне о будущем этого удивительного здания:
— Мы постараемся как можно полнее отразить культуру петровской эпохи. В одном зале, например, можно будет узнать о том, как жили и работали люди петровского времени, в другом — увидеть трофейные шведские и турецкие военные знамена, пищали, палаши, кирасу, одежду армий многих стран того времени. На стенах будут развешаны портреты героев Северной войны — Головина, Шереметева и, конечно, самого Меншикова.
В парадном, самом торжественном помещении дворца, — Большом зале — можно будет увидеть "восковую персону" Петра Первого — знаменитое изображение царя скульптора Растрелли. Была когда-то и "восковая персона" Меншикова, но она исчезла вскоре после ссылки князя, и о ней так ничего пока и не известно.
Во дворце будет и своя "Кунсткамера" — собрание курьезов природы и искусства.
Все вещи и убранство дворца восстанавливаются так, чтобы он был совершенно таким, как в начале XVIII века, когда хозяином его был светлейший князь Меншиков, когда в нем пировал и принимал гостей Петр.
Рассказ опубликован журнале "Костер" за март 1984 года.